Непонимание властными элитами Украины неоднородности доставшейся им страны уже едва не привело Украину к государственно-политическому расколу. Только дискуссия представителей всех этнических и конфессиональных групп, населяющих Украину, способна предложить народу Украины свою национальную идею и указать пути её достижения.
Для большинства из тех, кому сейчас за 30 и, следовательно, в момент обретения Украиной независимости было 15 и больше лет, очевидно, что современное украинское государство – во многом историческая случайность, рождённая разломом цивилизаций, противоборством сверхдержав и экономических систем, сытым отупением советской безвольной номенклатуры. Судьба независимости решалась не упорной борьбой народа (кровавой, как в Ирландии, или Ненасильственной, как в Индии под предводительством великого Ганди), но дворцовыми играми в Кремле и вокруг него, усилиями Вашингтона и европейских столиц.
Желая сместить Горбачёва и не имея для этого конституционных возможностей, Ельцин разыграл карту российской независимости, а неумело сработанный ГКЧП, больше похожий на широкомасштабную провокацию, ему помог. Но РСФСР не могла стать независимой от союзного центра, не отпустив остальные союзные республики. Именно таким образом украинцы получили ситуацию возникновения государства на территории, где за полгода до провозглашения независимости, в марте 1991 года, две трети избирателей проголосовали против выхода из СССР.
Кстати, когда в Москве тысячи людей вышли к Белому дому протестовать против ГКЧП, а улицы покрывались баррикадами, в Киеве на майдан вышло два-три десятка человек. Спокойствие столицы и её готовность принять свершившийся факт переворота военных и ортодоксальных коммунистов позволили тогда Леониду Кравчуку убедить генерала Варенникова в том, что нет необходимости выводить танки на улицы вполне лояльного Киева. Но одновременно социальная пассивность украинцев показала местной компартийной элите, что её благополучию и без военно-политической поддержки Москвы ничего не угрожает: в стране просто нет силы, способной перехватить у неё власть.
| - |
Подобная пассивность населения объясняется тем, что созданное большевиками украинское государство в границах УССР 1954 года носило ярко выраженный полиэтничный и поли конфессиональный (разноментальный) характер. Причем языковая, культурная, историческая и конфессиональная близость с русскими всё время существования СССР и Российской империи позволяла украинцам в полной мере ощущать себя успешной и значимой частью имперского народа. Именно так их воспринимала и власть. Во всяком случае, до реформ Александра II только представители славянских народов (русские, украинцы и белорусы) могли служить в регулярных частях имперской армии. Даже поляки служили лишь в армии Царства польского, расформированной после восстания 1830-1831 годов. Только украинцы западных областей (западнее Тернополя), с XIII века до 1939 года бывшие частью католической Европы, принявшие ее веру либо в классическом римо-католическом, либо адаптированном греко-католическом (униатском) варианте, в значительной мере ассимилированные венграми, поляками и австрийцами, ощущали себя самостоятельным, чуждым Имперского Духа покорённым народом, поглощённым и завоёванным великой империей. Отсюда и феномен бандеровщины, и легенда об украинском Пьемонте, каковым якобы является Львов с пригородами, которому и предстоит возродить независимую Украину.
Не исключено, что если бы независимость в 1991 году получили только области западнее украинской границы 1939 года, их население сравнительно легко и бесконфликтно построило бы небольшое моноэтничное европейское государство, сопоставимое с Бельгией, Хорватией или Словакией.
Однако идеалы Галичины оказались чуждыми большинству украинского народа. Отколовшись от империи, украинская часть имперской нации не утратила своей имперскости. Только теперь для неё условной империей (государством) стала Украина.
Имперскость украинского народного сознания – не порок и не достоинство. Она имеет свои причины. Главная из них заключается в вышеупомянутом полиэтничном и поликонфессиональном характере Украины. На территории нашего государства проживают (в основном) украинцы, русскоязычные украинцы, этнические русские. Две последние названные группы, взятые вместе, составляют арифметическое большинство населения страны. В такой ситуации ни одна из этих групп не может претендовать на то, что её взгляды, язык, вероисповедание и идеология станут господствующими. Подавление и ассимиляция невозможны при примерном численном, культурном и технологическом равенстве государствообразующих этносов. Подобное государство, по крайней мере на начальном этапе своего развития обречено существовать как империя или исчезнуть.
Империи, как правило, слишком большие и слишком полиэтничные государства, чтобы держаться только на военной силе. Попытка сидеть на штыках быстро приводит к потере империи. Имперский центр может сохранять силу и влияние только в условиях консенсуса имперских народов – когда он выгоден всем, как третейский судья внутри страны и мощный защитник вовне. Консенсус же достигается прежде всего невмешательством в быт и культуру народов, населяющих империю. Вопросы языка, быта, образования близки каждому. С ними человек сталкивается ежедневно. Если в них он чувствует себя ущемлённым, то никакие блага сильного и богатого государства не смогут подавить в нём желание жить от этого государства подальше. А жестокость подавления или навязывания чужих стереотипов вызывает только агрессию и сопротивление.
Украина потому и отличалась завидной внутриполитической стабильностью и межнациональным миром вплоть до 2004 года, что государство активно не вмешивалось в культурную и религиозную жизнь населявших её народов (различной ментальности). Нельзя слить народы, составляющие лоскутную имперскую нацию, в единую нацию-государство ускоренным темпом при помощи административного давления. Этот путь слияния народы, субэтносы должны пройти сами. Никто не знает, как будет выглядеть их язык после слияния диалектов и какой станет их культура в результате взаимопроникновения национальных культур.
Что бывает, когда власть необдуманно пытается ускорить естественные процессы, мы видели в 2005-2006 годах. Раскол страны едва не стал политической реальностью только потому, что власть признала патриотичным, правильным и украинским исключительно галицийский взгляд на украинскую историю и культуру. Понятно, что такая власть не могла быть воспринята востоком и югом Украины как своя.
Очень плохо, что этого не понимает и не хочет понимать украинская «патриотически» настроенная интеллигенция. К сожалению, слово «патриот» фактически стало у нас синонимом украинского националиста.
Нашу околополитическую интеллигентскую тусовку правильно было бы назвать термином, изобретённым великим русским писателем и отцом диссидентского движения Солженицыным Александром Исаевичем. Это – не интеллигенты и не интеллектуалы, это – образованщина. Они не стремятся понять незнаемое, постичь природу иного, что свойственно интеллектуалу, они не толерантны политически, как это свойственно интеллигенту.
Они ищут себе подобных и стогнут, не находя их, и хоронят украинское общество, которое развивается независимо от них, без них и без их произведений, претендующих на элитарность исключительно в своём кругу, где кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Они не видят в Украине интеллектуалов и никогда их не увидят, поскольку для них интеллектуал – только человек, разделяющий их взгляды, а остальные – янычары, пятая колонна, последствия ассимиляторской политики и т.д. Это несчастные люди, место которых в богемной тусовке. Там они могут быть смешным, но полезным дополнением, разряжающим утомительность светского официоза. Но ведь эти духовные карлики, «профессиональные патриоты», «интеллигенты», требующие государственную субсидию за свой патриотизм, претендуют на место властителей дум многомиллионного народа. Наша задача заключается в том, чтобы пропагандировать и поддерживать истинную, настоящую интеллигенцию – тех, кто ежедневно реально работает на созидание государства, а не требует, чтобы ему на тарелочке с голубой каёмкой подали уже готовую страну с готовой нацией.
В этом отношении стоит перенять опыт российских национальных проектов, не делающих различия между великороссом и чукчей, ориентированных не на поддержку модных московских художников и литераторов, которые и так себя неплохо обеспечивают, а на учителей, библиотекарей, врачей из глубинки, на поддержку небольших местных музеев, с младых ногтей прививающих любовь к родному краю тем, кто никогда в жизни не доберётся до Эрмитажа, на создание того самого образованного, культурного слоя, без которого невозможно формирование общенациональной духовной, культурной и интеллектуальной элиты – у неё просто не будет базы, ей негде будет родиться и не на что опереться.
Государство для гражданина начинается с лавочки у ворот его деревенского или городского дома. И неважно, где этот дом находится: в Карпатах, в степи под Херсоном, в русском Крыму, в Полесье или в шахтёрском Донбассе. Главное, чтобы человек чувствовал себя равноправным соучастником государственного строительства. Никто и никогда не станет ломать то, что сам построил.
