Авторский коллектив возглавляет директор института, доктор наук, советник Президента Украины Гальчинский.
Все, о чем так долго писала наша газета, все, за что ее регулярно обвиняли в нетерпимости и разжигании межнациональной розни, наконец-то признали и в Киеве.
Такие же брошюрки наверняка уже лежат на столе у Мустафы Джемилева. Лидер меджлиса, вероятно, обескуражен выводами ученых мужей. Не исключено, Джемилев был бы рад, если бы выводы киевских ученых не дошли до широкой общественности, ибо оценки, данные исследователями, подчас диаметрально противоположны национальной политике, которую все последние годы проводят Киев и Симферополь.
Нам же кажется, что «аналитические оценки» стоят того, чтобы подробно остановиться на их содержании. Уж очень долго мы ждали здравых оценок Киевом того, что происходит у нас в Крыму на этнической почве.
Представьте себе.
Одно из главных требований меджлиса признано необоснованным.
«Крымские татары являются относительно молодым этносом, — пишут ученые. — Истоки крымских татар уходят в Средневековье, когда на крымских землях появились татарские племена в составе войск Чингис-хана».
Если вы помните, историографы меджлиса упорно отрицают связь крымских татар с монголо-татарами и утверждают, что их этнос-де образовался в Крыму из потомков народов, искони живших на полуострове.
Ученые, к несчастью для меджлиса, придерживаются противоположной точки зрения.
«После победы над русскими войсками на реке Калка в 1223 году завоеватели (здесь и далее выделено нами — авт.) двинулись на зимовку в теплый Крым, под Судак... В Крыму завоеватели столкнулись с древними автохтонами края — русами, готами, аланами, хазарами, греками и другими этносами, от которых получили мощное цивилизационное и генетическое влияние. Поэтому их самобытность естественно определилась принятием понтийской культуры».
Даже евреи, замечают ученые, «являются намного более древними жителями края, чем крымские татары, — первые еврейские поселения относятся к первым столетиям новой эры».
Для исследователей крымские татары — это всего лишь «этнос, который владеет такими же правами, как и все остальные национальные меньшинства населения Крыма и Украины».
Идеи о коренном народе, праве на политическое самоопределение, национальной территории, национально-культурной автономии и т.д. ученые Национального института считают неприемлемыми.
«Крымские татары не подпадают под понятие «коренной народ» ни в каком случае, — утверждают они. — ...Крымские татары являются пришлым этносом на украинских землях... Крымские татары не были колонизированы украинцами, а наоборот — их предки в составе монголо-татарского войска пришли на земли древней Украины-Руси и осели на ее территории».
| - |
Программная цель меджлиса — создание в Крыму национальной крымскотатарской автономии. Соответствующие лозунги всенепременно украшают каждый митинг крымских татар.
Увы, и здесь выводы аналитиков оказались неутешительными для Джемилева со товарищи.
«Необходимо учитывать, что крымскотатарское сообщество за последние столетия претерпело существенную социальную трансформацию: иерархическое монархически-клановое общество эволюционировало в направлении составляющей гражданского общества европейского образца, — пишут украинские ученые. — Поэтому призывы некоторой части лидеров крымскотатарского движения к созданию на территории Крыма крымскотатарской национальной автономии можно воспринимать скорее как политиканские лозунги, чем как реальные требования».
Более того, «решение проблемы интеграции крымских татар в украинское общество существенно осложняется противоречивой позицией некоторых радикальных организаций крымских татар: с одной стороны, эти организации требуют гарантирования со стороны Украины крымским татарам всех гражданских прав в соответствии с современным законодательным полем государства, с другой — в своих политических требованиях, явно или неявно, апеллируют к реалиям прежних времен, прежде всего феномену Крымского ханства как крымскотатарской государственности. Подобная позиция в политико-правовом измерении затрудняет полноценную интеграцию крымских татар в украинское общество».
При этом под эвфемизмами «некоторые радикальные организации крымских татар» и «некоторая часть лидеров крымскотатарского движения» легко угадываются все тот же пресловутый меджлис и его вожди.
«Нужно учитывать, что сегодняшнее звучание крымскотатарский вопрос в значительной степени приобрел именно в результате выхода на политическую арену некоторых лидеров крымских татар, радикализм которых является прежде всего формой заявки на публичное признание», — убеждены исследователи.
«Ошибки и просчеты крымской администрации и радикальные течения в крымскотатарском национальном движении» ученые считают негативными факторами в обустройстве репатриантов.
Следующая излюбленная тема меджлиса — плач о том, что татар-де не берут на государственную службу и они слабо представлены в органах власти.
Ученые дают понять, что и тут меджлисоцы искажают ситуацию. Вот какие выкладки приводят аналитики в своей работе.
Крымские татары представлены во всех ветвях и на всех вертикалях государственной власти: от Верховной Рады до сельских советов. На очередных выборах в 2002 году 40 крымских татар стали депутатами районных советов, 19 — городских, 489 — поселковых, 6 человек были избраны в районные советы Симферополя. Больше чем вдвое увеличилось количество крымских татар на должностях председателей местных советов — 13 против 6 в 1998 году.
При этом в некоторых районах, указывают исследователи, представительство татар значительно превысило их долю в населении Крыма. По официальным данным, доля крымских татар среди населения полуострова составляет 12,8 процента. В это же время в Кировском районе крымские татары-депутаты всех уровней составляют 25,5 процента, в Первомайском районе — 20,4 процента, в Бахчисарайском районе — 19,0.
В Верховном Совете Крыма татары занимают должности заместителя председателя ВС Крыма, заместителя председателя комиссии по межнациональным отношениям и проблемам депортированных граждан, секретаря комиссии по аграрным и земельным вопросам, экологии и природопользования.
Внушительно представлены крымские татары и в исполнительной власти.
Только в Совете министров Крыма представители крымских татар занимают должности заместителя председателя правительства, министра промышленности, министра транспорта и связи, руководителя Рескомитета по делам национальностей и депортированных граждан и заместителя министра культуры АРК. Всего же в органах исполнительной власти и органах местного самоуправления республики работают 203 госслужащих крымскотатарской национальности. Кроме уже названных, среди них: заместитель постоянного представителя Президента Украины в Крыму, заместители министра (четверо человек), заместители председателя Рескомитета (шестеро человек), председатель райгосадминистрации, заместитель прокурора АРК, работники райгосадминистраций (95 человек, причем все райгосадминистрации имеют заместителей председателей из числа крымских татар).
Так кто же кого не пускает во власть, позвольте спросить?
Понятно, что меджлису, конечно, хотелось бы, чтобы его ставленники узурпировали все руководящие посты в республике — вот только в таком случае в Крыму следует ждать беды.
«Мировой опыт формирования органов государственной власти свидетельствует, что что этнократизация власти и общественной жизни не может рассматриваться как благоприятная предпосылка для обеспечения стабильного общественного развития, — пишут ученые. — Удовлетворение справедливых и мотивированных нужд крымских татар в том, что касается социального и духовного развития, не имеет ничего общего с этнократизацией власти, которая не принесла спокойствия и благосостояния ни в одну страну. Перестройка институтов управления по этническому принципу (как о том мечтает меджлис — авт.) может дезорганизовать деятельность властных и управленческих структур».
Национальная политика Украины, — прямо пишут аналитики, — должна проводиться не на основе этнических предпочтений.
Меджлисовцы любят рассказывать о том, что у татар в Крыму нет ни работы, ни земли.
Так ли это на самом деле?
Сначала о работе.
Как утверждают ученые, «уровень занятости крымскотатарского населения приближается к среднекрымскому показателю. Эта категория граждан Крыма склоняется к предпринимательству и продемонстрировала высокую приспособленность к рыночной экономической системе. В условиях нестабильной финансовой системы Украины первой половины девяностых годов крымские татары быстро освоили и практически монополизировали выращивание рассады, цветов и овощей. Сегодня переселенцы практически полностью владеют производством и продажей стройматериалов: черепицы, песка, цемента и т.д. Основным источником существования неработающей части населения является прибыль от закупки и реализации сельскохозяйственной продукции и так называемого челночного бизнеса.
Что же до земли, то «радикальные лидеры крымскотатарского движения используют трудности в осуществлении земельной реформы в Крыму как один из наиболее действенных способов политической активизации крымских татар и давления на центральные властные структуры». А «самовольные захваты земельных участков... во многих случаях привели к тому, что поселки компактного проживания крымских татар были построены в малоприспособленных для этого местах (санитарных зонах, зонах подтопления и т.д.), что требует дополнительных средств и усилий для их соответствующего обустройства.
Особую озабоченность вызывает у киевских аналитиков развитие ислама в Крыму и рост ваххабитских настроений среди татар.
«Высокие темпы развития исламской конфессиональной инфраструктуры в Крыму, — пишут они, — связаны не столько с высоким уровнем религиозности крымских татар, сколько с активностью исламских государств и международных организаций, которые их контролируют. На это указывает, например, тот факт, что сооружение мечетей и других культовых объектов часто финансируется не за счет добровольных пожертвований украинских граждан и организаций, а средствами правительственных и неправительственных исламских организаций Турции, Саудовской Аравии, Кувейта и других исламских государств и международных организаций».
«Тревожной чертой процесса возрождения ислама в Крыму является увеличение числа исламских общин ваххабитского направления, — продолжают ученые. — Наиболее склонны к принятию ваххабизма социально незащищенные слои крымскотатарской молодежи, часть которых конфликтует с действующими законами. Последователи ваххабизма, которых материально стимулируют некоторые организации, распространяют литературу, особенно в учебных заведениях и трудовых коллективах, привлекая в свои ряды все больше сторонников. Так, если в 2001 году насчитывалось шестнадцать ваххабитских общин, то сейчас их уже больше тридцати».
Такой документ, как «Аналитические оценки Национального института стратегических исследований», несомненно, не мог появиться просто так. Одно дело, если бы все выше процитированное написали ученые какого-нибудь университета или независимые исследователи. Другое — оценки Национального института, директор которого является советником президента.
Исследователи прямо пишут, что у Украины пока нет взвешенной национальной политики: «К сожалению, нужно признать, что государственная региональная политика в Крыму сегодня не имеет четко выраженной концептуальной основы».
Некоторые эксперты, с которыми мы беседовали, готовя этот материал, склоняются к тому, что появление «оценок» означает начало новой этнической политики в Крыму. Мы тоже надеемся на то, что позиция власти по отношению к меджлису изменится. На смену заигрыванию и бесконечным уступкам должны прийти нормальные цивилизованные стандарты.
«Создание четкого и эффективного механизма реализации государственной политики в крымскотатарском вопросе приобрело не только безотлагательный характер, но и позволяет перейти от ситуативного к системному подходу властных структур в обеспечении этнополитической стабильности на полуострове, — пишут ученые. — Ключевым моментом такого механизма должна стать система солидарной ответственности каждой из сторон, от которых зависит адаптация и интеграция крымскотатарских репатриантов в украинское общество. Это касается как властных структур в центре и в Крыму, так и руководства крымскотатарского движения».
